ИС: Культура, Самара, 1996, №8/264
А мы сохраним тебя русская речь?
Недавно на первой полосе "известий" я прочитала: "На 89-м году жизни 8 февраля в своей квартире скончалась Лидия Чуковская - известный прозаик, дочь К. Чуковского…"
Я поняла, что обязательно должна написать о Лидии Корнеевне... Нет, я никогда не была с нею знакома. Но не могу представить своей жизни без ее книг. Это - не красивые слова. Л.К. Чуковская-человек много значит для меня. Не только потому, что я люблю ее повести, стихи, мемуары, и даже не потому, что о ее творчестве я писала дипломную работу. Л.К. Чуковская была удивительным человеком. Московский корреспондент "Нью-Йорк таймс" Хедрик Смит писал: "Лидия Чуковская, как ординар, отмеряет уровень нравственности русского общества". В сложные моменты своей жизни я всегда мысленно советовалась с ней.
Когда-то я две недели отдыхала в Переделкино, в двух шагах от дачи Чуковских. В тайне души я надеялась, а вдруг... Но Лидия Корнеевна неважно себя чувствовала и в то лето жила в городе. Мне даже дали ее московский телефон, разрешили звонить. Но я так и не набралась храбрости... Много лет подряд я собиралась написать ей... Но и на это у меня не хватило духа. А теперь я опоздала сказать ей слова благодарности и любви. Теперь это поздно. Но все же...
Расскажу, как я впервые увидела это имя. В 80-е годы я, как и многие советские люди, жадно читала разнообразные "толстые" журналы. И вот как-то в "Неве" попалась небольшая повесть "Софья Петровна". В ней рассказывалась обычная история тридцатых годов: тюремная очередь, ужасы тогдашней жизни, невозможность для человека разобраться в происходящем. Много было тогда подобных книг. Это была модная тема. Но все же эта повесть отличалась от всего потока, она была написана удивительно точным и лаконичным языком. И несмотря на печальные события, описанные в ней, мне захотелось тут же перечитать ее. И еще одна вещь поразила меня тогда же: на последней странице, как обычно, стояла дата написания. Я несколько раз перечитала ее. решив, что ошиблась. Нет, действительно, в конце листа было: "ноябрь 1939 - февраль 1940. Ленинград". Как же такое возможно: в те страшные
годы не только все понять, но и написать такое?
Так впервые я увидела и запомнила имя Лидии Корнеевны Чуковской. И с того самого дня я стала собирать публикации ее и о ней. Л.К. Чуковская делала разнообразную литературную работу: она критик и поэт, публицист, литературовед, редактор, прозаик, мемуарист. Но так получилось, что ее общественная деятельность для многих более известна, чем литературная. Она всю жизнь заступалась за арестованных; возражала клеветникам. В 70-е ее исключили из Союза писателей за "поступки, несовместимые со званием советского писателя". (В 80-е она первая получила премию им. А. Сахарова "За гражданское мужество писателя"). Но дело в том, что ее открытые письма в защиту Синявского, Даниэля, Сахарова, Солженицына не только гражданский подвиг. В них удивительный русский язык. И это не просто мои филологические изыски. Для Чуковской свобода слова не мыслима без его точности и красоты. Она писала, что за неряшливым литературным слогом "прячется леность мысли и мутность души". В уродливых словах радио, газет, партийных постановлений она сумела услышать ложь и насилие над
умами и душами людей.
Л.К.Чуковская была мужественным человеком. Наверное, многие теперь знают о том, что вместе с Ф. Вигдоровой она хлопотала о ссыльном И. Бродском, о том, что А. Солженицын перед высылкой из СССР жил у нее на даче. Когда арестовали А. Сахарова, она постоянно проведывала его родных. Все даже перечислить невозможно. Еще в ранней молодости она была арестована и выслана из Ленинграда, потому что протестовала против мошенничества на комсомольских выборах в институте.
Но все же хочется рассказать о творчестве Л.К.Чуковской, о ее книгах. Например, об удивительных "Записках об Анне Ахматовой". Много лет в дневниках Чуковская записывала разговоры с великим поэтом. Подружились женщины в страшные тридцатые, когда у Ахматовой был арестован сын, у Чуковской - муж. Многие стихи Ахматовой того времени мы знаем благодаря памяти Л. Чуковской. Их невозможно было тогда записывать, их приходилось учить наизусть И много лет подряд Ахматова обращалась к ней за помощью, чтобы восстановить пропавшие строки. Еще в самом начале знакомства Ахматова сказала ей: "У меня такое впечатление, что вы знаете мои стихи наизусть за пять минут до того, как я их напишу. За десять, может быть, и нет, но за пять - безусловно". Воспоминания об Ахматовой сохранили для нас - день за днем - чем жила, о чем тосковала А. Ахматова. Не внешний сюжет ее жизни - он теперь хорошо известен, - а тайну ее духа.
Наверное, одна из самых поразительных книг Чуковской, гораздо менее известная, чем "Записки", это - "Предсмертие". Это воспоминания о предпоследнем дне жизни М.И.Цветаевой. Они случайно познакомились в эвакуации, где великий поэт Цветаева тщетно пыталась устроиться посудомойкой в столовую для писателей. Здесь даны обстоятельства, факты, предшествующие самоубийству Цветаевой. Точно угадана смертельная болезнь - невозможность творить, а значит, невозможно жить.
Много уже теперь прочитано о сталинских временах - и художественного, и документального. Но все равно книги Чуковской - уникальны. И дело, конечно, не в том, что она обладала феноменальной памятью и записала такие слова поэтов (Ахматовой, Цветаевой, Пастернака), которые до нее никто не слышал, беспощадная и бескомпромиссная правда - вот что отличает все ее творчество. Этическое и эстетическое связаны у нее воедино. В "Записках об Анне Ахматовой" есть такой, очень важный для автора, диалог: "Я сказала, что постепенно прихожу к такому убеждению: лирическая поэзия расположена где-то неподалеку от этики. "Да, конечно, - медленно произнесла Анна Андреевна, - во всяком случае, в некоторые эпохи".
В воспоминаниях А.Д.Сахарова есть такие слова: "В одном из писем ко мне в Горький Лидия Корнеевна привела слова глубоко чтимого ею Герцена: "Труд - это молитва". Эти слова могли бы служить девизом всей ее подвижнической - во имя человека и культуры - жизни".
Ольга ИДЕЛЬСОН
Главная